Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

[santehlit]

Вы знакомы с литературным жанром нон-фикшен? Когда нет классического построения сюжета – завязка, кульминация, эпилог – а идет практически документальное повествование о жизни. В таком жанре написан сборник рассказов и повестей «Рахит». О чем он?

В двадцать лет силы нет, её и не будет.

В сорок лет ума нет, его и не будет.

В шестьдесят лет денег нет, их и не будет.

/народная мудрость/

Пробовал пристроить его в издательства с гонораром – не взяли.

Пробовал продавать в электронных издательствах-магазинах – никудышный навар.

Но это не упрек качеству материала, а просто имени у автора нет. Так я подумал и решил – а почему бы в поисках известности не обратиться напрямую к читателям, минуя издательства; они и рассудят – стоит моя книга чего-нибудь или нет?

Подумал и сделал – и вот я с вами. Читайте, оценивайте, буду рад знакомству…

[santehlit]

Человек рождается маленьким, беспомощным, беззащитным, но с невероятной жаждой жизни и удивительными способностями выживать в любой среде – будь то волчье логово или королевские чертоги. Только в каменных замках растут принцы, а в земляных норах – маугли.
Появился я на свет здоровяком. Из всей палаты – что весом, что ростом – матери на радость, другим роженицам на зависть. Но вот беда – не пошло мне впрок родное молоко. То ли патриотизм во мне начисто отсутствовал и впитываться не хотел, то ли ещё какая причина, только мотал я головой, избегая нацеленного в рот соска, и верещал, истошно, не согласный с голодной кончиной. То же, что ухитрялась впихнуть в меня мама, неблагодарно срыгивал.
На счастье моё случилось в палате мёртворождение. Горевала несчастная очень, и муж её дома – запил, забирать не хотел жену-неудачницу. Просила она, глядя на наше родственное противостояние:
- Нюр, ну, дай покормить.
В её руках я мигом успокаивался - набивал брюшко контрабандой и неблагодарный засыпал. Молочная моя мама плакала, а родная злилась. Возмездие ждало дома. Так и не привыкнув к родному молоку, выживал на сладенькой водичке и жёваном хлебе. Вопил дни и ночи напролёт, голос потерял, а потом слабеть стал.
Однажды отчаявшись, отложила меня в сторону мама и сказала:
- Не жилец.
Застонал глухо отец, скрипнув зубами. Сестра смотрела на меня с деловым интересом, будто гробик примеряя. Но Всевышний рассудил по-своему.
Заглянула к нам врачиха участковая и всплеснула руками:
- Да у него ж рахит развивается! Что ж вы, мамаша, ребёнка губите? Ну-ка, бегом к нам.
Вернулись мы в палату, из которой месяц назад выписались, и пошёл я по рукам - ел от брюха, пищать перестал, поправляться начал.
- Большой любитель чужого добра растёт, - смеялись женщины.
А мама на своём:
- Троих вскормила. Что ж этот как подкидыш?
Врачи:
- Бывает. Несовместимость.
Мама моя человёк упёртый, ей врачёвы домыслы по барабану. И что было бы со мной, не явись на выписку за нами отец, одному Всевышнему известно. Но он прибыл и строго из-под сдвинутых бровей глянул на жену, услышав диагноз.
- Коровка есть? – напутствовали врачи. – Вот и кормите малыша. Кашки варите, творожок. И везде, везде рыбий жир добавляйте….. Слышите? Рыбий жир спасёт вашего потомка.
Я притих в кулёчке одеяла, чуя кульминацию недолгой жизни.
Отец взял меня на руки и с тех пор не выпускал до самой своей кончины – не в буквальном, конечно, смысле.
Вот с такими мироощущениями и вошёл я в сознательную жизнь:
- с болезненной, порой доходящей до абсурда любовью и опекой отца;
- с незаметной, практически не проявляющейся, однако подспудно всегда присутствующей неприязнью матери;
- с презрением старшей сестры – «рахитик!»
- с тошнотворным вкусом и запахом рыбьего жира.

[Юрий Зеленецкий]

Очень интересно.

[Юрий Зеленецкий]

Во, уже второго тролля за утро вытесняю из ТОПа.

[santehlit]

меня ругали-ругали, угрожали даже за абсолютный реализм. А оказалось, это не я затеял новый жанр - нон-фикшен давно уже существует и имеет массу поклонников.

[santehlit]

Шесть-седьмой

История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли
не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она -
следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана
без тщеславного желания возбудить участие или удивление.
(М.Ю. Лермонтов)

1

С вечера стоял морозный туманец, и все деревья за ночь густо оделись в белый наряд. Заворожённое, волшебное царство! В первые, утренние, досолнечные ещё часы он держался крепко. Разве что стайка снегирей (красногрудых на белых сахарных ветках) стряхнёт немного инея, и крупные, но очень лёгкие, невесомые почти, кристаллы кружились в воздухе, текли вниз, переливаясь, играя бликами. Но позже, когда светило поднялось выше и стало немножечко, по-декабрьски пригревать, он начал сам по себе осыпаться, и вскоре весь чистый, прозрачный, подзолоченный лучами и подголубленный небесами воздух наполнился мерцающей, как пух лебяжий, неподвластной законам земного тяготения, снежной пылью.
Не правда ли, грешно сидеть дома в такое утро. Радостями, которые преподносит жизнь, следует дорожить, решил я и, потеплее одевшись, вышел на улицу. Воздух звенел не только воробьиным гомоном - в соседском огороде вопили мальчишки, играя в войну. Юрок Куровский догнал Вовку Грицай, свалил в сугроб, оседлал.
- Ага, попался! Жизнь или смерть?
- Ой, жизнь! – тяжело дыша то ли от бега, то ли от смеха, взмолился Вовка. – Ой, больше не буду.
- Хватит вам дурачиться! – крикнул я им сквозь щель в заборе. – Посмотрите, какие снегири прилетели.
Куровский перестал тузить Вовку. Тот поднялся из сугроба, выглянул из-за Юркиного плеча, увидел меня и быстро пошёл – мягко сказано – побежал ко мне. И такой радостью засветился – просто родного брата встретил, с которым десяток лет не виделся. Перед забором погасил свою улыбку - должно быть, застеснялся.
- Давно бегаете? – спросил я. – Небось, ухи отморозили. Гляди - отвалятся.
- Эти отвалятся, новые вырастут, - беззаботно махнул рукой Юрка, подходя.
- Жди-и, - на полном серьёзе усомнился Вовка. – Вырастут…
- А у нас сегодня ёлка будет, - похвастал он.
- Какая ёлка? – я потёр застывающий нос варежкой. – Игрушечная?
- Ну, вот ещё! – Грицай попытался быть серьёзным, что, однако, ему плохо удавалось – Ёлка самая настоящая, из леса, а на ней игрушки.
- А-а, настоящая? – я шмыгнул носом. Мне хотелось посмотреть на ёлку.
Вовка это сразу понял.
- Пойдем, глянешь. Замёрз совсем.
- Я не замёрз - я только вышел.
Хозяйка дома подозрительно оглядела нас от большой печи.
- Что, уже набегались? Быстро…
Вовка оправдывался, пытаясь расстегнуть закоченевшими пальцами пуговицы пальтишка:
- На улице – Мороз Красный Нос. Вон и мальчишки подтвердят.
Мать слушала и смотрела на его торчащий вихор, оттопыренные уши сначала как будто бы с угрозой, но постепенно сердце её оттаяло, и по лицу заструилась улыбка.
- Мам, есть что поесть? – Вовка опростал ноги от валенок, подошёл к матери и приложился холодным ухом к её полной руке выше локтя.
- Промялся? – Стюра Грицай провела рукой по вихру, но он тут же встопорщился.
За её спиной весело потрескивало в очаге - по комнатам разливалось тепло.

[Юрий Зеленецкий]

Очень интересно.

[santehlit]

- Давай-ка сюда свои лопушки, - сказала тётя Стюра, прижимая к себе голову сына и оттирая его озябшие красные уши.
Вовка посматривал на нас смородиновыми глазами из-под материнской руки и счастливо сопел.
- Нате-ка гостинца, - хозяйка разломила кусок пирога на три части и подала нам.
И мы уплели его с таким наслаждением, будто это был не обыкновенный капустник, а невесть какое лакомство.
- А ты, Толька, всё хилой какой-то. Или мать тебя плохо кормит, или гуляешь мало? Много, говоришь? Так что ж такой худющий – кожа да кости? Или молока у вас сейчас нет? Вот погоди, весна придёт, корова растелится – будет и молочко…
- Скорей бы уж, - посетовал Юрка. – Зима как надоела…
Поев, мы забрались на печку. В тепле нас разморило, а вот пальцы ломило.
Подошёл хозяин дома, погладил мои волосы большой мозолистой ладонью кузнеца:
- Согрелись? Тогда слезайте, ёлку будем ставить.
Глаза у него хитроватые, с постоянной лукавой усмешкой в глубине.
Самый маленький Грицай – Серёжка скакал, скакал на одной ноге, упал, нос расквасил. Его старшая сестра Людмила присела перед ним на корточки, намазала нос зелёнкой.
- Не ори, так надо. А то будет заражение крови, и тебе весь нос отрежут.
Увидев нас, она встала и начала собирать в пучок рассыпавшиеся волосы. Они были тёмными, и потому, наверное, кожа на лбу и на висках казалась особенно нежной, матово-белой. Кофточка-безрукавка с широким вырезом на груди оставляла открытыми руки и шею.
Хозяин принёс с веранды пушистую ёлочку с крестовиной у комля, поставил возле окна, в комнате сразу стало темнее. Он широко раздул ноздри, ловя острый аромат хвои, потом поперхнулся, сердито махнул рукой и трудно закашлялся. Лицо его стало тёмным, под стать ёлочным иголкам, в груди что-то хрипело и клокотало.
Прокашлявшись, сказал:
- Кому что, мать чесная! Наполеону для настроения Россия была нужна, Гитлеру – весь свет, а кому и так вот, у ёлочки посидеть – красота, милое дело. Как думаете, пацаны, будет из вас толк в жизни? Даст Бог - посчастливит. Жизнь, она ведь что коловерть: кого на дно затянет, в самую тину, а кого на быстрину вынесет – плыви по раздолью.
- Ясный ты на слова, и лампу зажигать не надо, - сказала ему жена от дверного косяка, тоже любуясь ёлкой.
- Видишь, какая экономия выходит, забогатеть можно. Что ни говори, а здорово сотворён мир, с отделкой исключительной. Только вот человек в недоделке остался - словно кто помешал в процессе создания…
Жена отмахнулась, сказала, уходя на кухню:
- Ёлка в дом – праздник в нём.
Нина Грицай развешивала на качающихся ветвях стеклянные бусы, а её старшая сестра держала в руках коробку с ёлочными игрушками и декламировала:
- Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит,
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит…
Ёлка совсем отошла от мороза. Над хвоёй заклубился дымкой пар. На иголках засверкали капли росы. Тянуло от коры смоляной свежестью.
А мне вдруг погрезились сказочные берега далёких стран, крики птиц и шум прибоя, грохот барабана, зовущего на бой, короткая, но кровавая схватка, смуглые плечи и курчавые головы пленников, что склонились на жертвенный алтарь…
- Тотошка!

[Юрий Зеленецкий]

Очень интересно.

[Юрий Зеленецкий]

Жду продолжения.