Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

[santehlit]

Всё, подходы изучены, надо идти, но что-то удерживает на месте и заставляет смотреть в чёрный зев угрюмой скалы. Будто сейчас, в миг самый последний сигнал прилетит – стой, не ходи, смерть тебя ждёт впереди!
Первый раз в жизни перекрестился:
- Храни меня, Господи!
Последние хлопоты перед спуском – лишние вещи на берегу, ружьё собрано и заряжено, торчит бушпритом на носу. Фонарь под рукою.
Ну, что, Моряк, пойдёшь со мной в пасть каменного дракона? Да брось храбриться, ты смелый потому, что не знаешь, куда я иду. Короче, останешься на берегу. А то, не дай Бог, там запаникуешь - мне неприятности с тобою ни к чему.
Наискось, сносимый течением, пересёк реку. Веслом гребу, прижимаю лодку к берегу. И под рукой «кошка» – если вдруг понесёт течением и станет посудина неуправляемой, попытаюсь за что-нибудь зацепиться. Не смогу на земле, в воду брошу – дно каменистое поможет.
Поворот реки. Открылся перекат. Начинается отвесная скала. Последнее дерево – сосна, за неё и зацепил «кошку», сделав петлю. Весло положив, сплавляюсь на шкерте. Чуть слабина – несёт течением на стремнину. Натяну бечёву – она прижимает лодку к берегу. А на стремнине «клыки дьявола» бурлят и пенятся водой, лодку царапнули пару раз, но не цапнули – увернулся к скале.
Ещё травлю, руки дрожат от напряжения. Чёрт! Не додумался сделать в днище крюк, чтобы шкерт пропустить – травить или тормозить без усилия: есть опасность, что в руках не сдержу, когда устанут. Тогда останется, обмотать вокруг талии и лечь на дно, чтобы лодку течением не унесло.
Вот и пещера – лодку несёт прямо туда.
Травлю понемногу. Надо мной серый свод. Шлёпнул рукой по прохладной поверхности – принимай незваного гостя, обитель добра или зла!
Пещера сужается - царапая стены бортами, лодка протискивается вглубь скалы. Шум переката здесь, как в трубе, увеличивается до рёва. Господи, ткнуться сейчас бы в непроходимый тупик, чтобы был повод вернуться. Я попробовал потянуть бечеву – лодка подаётся. Прошёл метров пять, а отсюда до выхода рукой подать. Путь к отступлению есть, тогда попробую в глотку дьявола ещё немного пролезть.
Что-то сверкнуло в луче фонаря – даже, сверкнув, отразилось. К горлу подкатила слюна - Господи, неужто так просто! Клад Пугачёва, золотые трофеи из позапрошлого века? Каких-то пять метров ещё, и стану я богачом.
Тоннель закончился великолепным гротом – обширным, с высоким потолком, от которого отражаясь, шум переката перерастал в гром. Сверкнули, наверное, прожилины кварца – вон их сколько в стене. А я подумал… Да Бог с ним, кладом. А это что? Луч фонаря упёрся в контур медведя, выдолбленного на скале. Тело и лапы могли быть чьи угодно, но голова косолапого. С такой башкой и разинутой пастью только в пещеру ходить – эй, мужики, отдавайте вершки, забирайте, на хрен, свои корешки. А вон, наверное, бизон нацелил мамонту в хвост рога. Ба, да тут целая Третьяковская галерея! У этого существа оленьи рога. А вон опять медвежья голова. Кому-то ведь было не лень стучать каменным зубилом по каменным стенам изо дня в день.
Об этих рисунках давно известно – мне слава здесь не грозит. Но вот этот грохот в подземелье слуха к чёрту лишит. Пожалуй, пора выбираться отсюда, но интересный вопрос – куда вода через грот стремится? Кажись, к той стене. Достанет ли шкерт? Он на исходе. Значит, придётся снова вернуться….
То ли руки мои устали, то ли, чуть приподнявшись, сел неудачно, то ли лодку снизу толкнули – она вдруг качнулась, я шкерт обронил. За ним дёрнулся и фонарь утопил. Судно моё подхватило течением, закружило и понесло, обо что-то ударило. Потом ударился головой, и во тьме кромешной померк для меня белый свет…

[Юрий Зеленецкий]

Замечательно!!!

[santehlit]

Возвращение блудного сына

Человек — как кирпич: обжигаясь, он твердеет.
(Д. Б. Шоу)

Мне приснился сон…. Я лежал на склоне холма, а надо мной огромная, чистая, без всех этих пятен и складок, которые учёные астрономы обозвали морями и горами, сияла луна, затмевая звёзды. Здоровенный волк выскочил на вершину холма, сел и, задрав острую морду к небу, завыл на ночное светило. Сейчас он допоёт песню охоты, спуститься и меня прикончит. Но я не трогался с места, потому что знал – это сон, и он протекает по не мною написанному сценарию. Надо ждать, что будет дальше.
Серый разбойник прервал своё соло и кинулся прочь. Я поискал глазами причину его поспешного бегства и увидел….
Семья диплодоков важно шествовала по реке. Да, это были диплодоки, как их рисуют в книгах по истории Земли. Впереди папа – такой огромный, что вода скрывала его ноги и часть туловища, оставляя моему взору горбатую спину. От мамы из реки торчала только голова на длинной шее. Малыш плёлся сзади – а может, плыл? Его головёшка торопливо двигалась вслед за взрослыми по течению реки….
Приснится же такое.
Я очнулся. В глазах запрыгали пятнышки света – их, наверное, можно уже открыть. В первое мгновение я был ослеплён. Утро встретило пением птиц и сонмом скачущих по комнате солнечных зайцев. А может, был уже день? Скинул с себя одеяло и сел на кровати, поставив ноги на половик. Я не знал, удивляться мне или нет - мягкую подушку и одеяло давно не видел в своих скитаниях.
Яркий свет лился через открытое окно – за ним было хорошо, за ним, приветствуя солнечный день, пели птицы. Шелестели от ветра тюлевые занавески. Тут послышалось урчание – на кровать прыгнул большой чёрный кот. Я почесал ему между ушами – он, довольно зажмурившись, замурлыкал, и улёгся, облизывать лапы.
Посидел ещё немного, встал на ворсистый половик, огляделся… и замер. Ведь я же голый! Оглянулся – и одежды поблизости нет. Снова в кровать – будем ждать, когда появятся…. «диплодоки».
Лёжа в постели, прислушивался к себе, не понимая почему постоянно кружится голова. Что со мной? Где я? Понятно, что не на холме тёмной ночью и не в пещере – вижу цивильные тюлевые занавески, а подо мной стальная кровать. Может, ещё прикорнуть, и я снова окажусь где-нибудь в ином мире?
Вспомнил! Я Анатолий Агарков, студент, от роду восемнадцати лет, учусь в Челябинском политехническом, родился в Увелке, где сейчас живут мои родители. Как я здесь очутился? Дело в том, господа присяжные заседатели, что загнал я свою молодую жизнь в тупик по самые «помидоры». Короче, насолил бандюкам, и за то им меня убить, ну просто, как два пальца об асфальт. Короче, раз-два – и нет меня. Что делать? Решил я скрыться от них в таинственной пещере Титичных гор. Что в ней таинственного, спросите вы? Во-первых, туда трудно попасть. Во-вторых, как говорил местный абориген дед Абузар, там спрятал награбленное сам Емельян Пугачёв, самозваный император России. В-третьих, то же со слов полоумного деда, пещера – это окно в иной мир.

[santehlit]

А в пещере что-то случилось. Кто-то напал на меня или я ударился головой?
Кстати, она кружится и болит. Ощупал свою незадачливую бестолковку. Ну, так и есть – большущая шишка в подзатылочной части. Как это я умудрился удариться? А может, саданули в тёмной пещере? Чем? Да хотя бы веслом. Кому-то я был нужен? А вот…
Понюхал ладони – они пахнут дымом костров и рыбьей чешуей. Ну, костры я в походе, положим, жёг, путешествуя вверх по Увельке и Коелге. А рыбный запах? Господи, да давно ли ты руки-то мыл, сказала бы мне на это мама. И то правда…
Короче, я жив, лежу голый в кровати неизвестно где и у кого. Помню пещеру, удар в темноте, а дальше ничего не помню.
И, наверное, это указание сверху – от себя, мол, парень, не убежишь – пока жив, надо жить там, где появился на свет. Впрочем, о чём я? Ах да, в этой жизни меня ещё ждут разборки с бандитами и, возможно, с милицией…
Задремал… Окунулся в сон. Опять диплодоки бредут по реке. Но это только прелюдия. А дальше - ночь, пещера, на стенах всполохи огня от костра, в объятьях у меня женщина в набедренной повязке, наши страстные поцелуи, ладони мои на её голых грудях…. И приплыли….
Ну, конечно же, это был Абузар. Поздним вечером, когда сизый язык тумана уже подтянулся к подворью с реки, он возник на пороге, нарисовавшись в дверном проёме широченными буграми плеч и большой косматой головой.
- Оклемался, субчик-голубчик?
- Здравствуйте, дедушка Абузар.
Хозяин помолчал, задумчиво поскрёб бороду, глубоко вздохнул большим носом, будто инспектируя мой запах, а потом шумно выдохнул. Снова заговорил.
- Ну, видать, и вправду оклемался. Чего припёрся такую даль? Не лень было ноги бить? Видать, покоя не даёт Емелькин клад. Да нет его – я пошутил. Коли оклемался да выспался, вставай, паужнать будем. А с утречка направляйся-ка назад, откудова пришёл.
- Да голый я. Где одежда моя? - сказал и решил сознаться. – Тут, дедушка, такое дело – обтрухался я.
Абузар усмехнулся:
- Бабы снятся? Знамо – возраст. Простынь собери. Одеяло-то сухо? Сейчас одежонку принесу – жена постирала.
- Простынь я сам состирну.
- Не мужицкое это дело.
- Да мне не в тягость.
- Сказал, не суетись.
Ушёл, бурча что-то под нос. Я сел на кровати, дожидаясь одежды. По виду Абузар был похож на Деда Мороза с новогодней открытки – широченная борода (правда, чёрная, с проседью), красный нос и насмешливый взгляд затаённых глаз под густыми бровями. Искорки, которые иногда в них вспыхивали, намекали на то, что он знает что-то, недоступное другим. Например, про «Емелькин» кладе.
Самая бредовая идея, которая могла прийти мне в голову, это попытаться уговорить Абузара, указать мне место, где запрятаны сокровища Пугачёва. Они, может быть, ему и не нужны совсем, а мне-то бы ой как пригодились. На добрые дела, конечно, ведь я - хороший человек. Так считает мой отец, я сам и некоторые окружающие.
Ужинать за стол сели втроём – Абузар, жена его Лукерья, и я. Хлебая деревянной ложкой щи, хозяин куда более приветливей, чем прежде, спросил:
- Виниться думаешь?

[Юрий Зеленецкий]

Замечательно!!!

[santehlit]

Виниться – в смысле рассказывать… Ну что ж, я рассказал всё без утайки. Про драку на вокзале и бандюков. Что бежал сюда в надежде найти другой мир и укрыться в нём. Дальше не помню…. Но, кажется, я в нём был…
- По-старому, - сказал Абузар совершенно спокойно, - всыпать бы тебе розг штук этак сто.
Я и не нашёлся, что сказать. Дуркует старый? А может…?
- Если в работники попрошусь, сечь будете?
- Зачем тебе это, парень?
- Так дома меня убьют.
- Нехристь ты, а мы истиной веры.
Староверы вы чёртовы, а вслух сказал:
- Причём тут это?
- За стол садишься, креста не ложишь – смотреть, с души прямо воротит. Нехристь и есть….
Да ладно, раскашлялся – я уеду.
- Где мои вещи?
- Все целы – в сарае лежат, и собачка жива.
Моряк?! Слава Богу! Вот о ком я забыл. Прости, дорогой.
Хозяйка стрельнула по нам глазами.
- Чё гонишь-то, али помощник не нужен?
- Цыц, я сказал! – Абузар пристукнул кулаком по столу. – Не помощник он, а соглядатый – тайна пещеры ему нужна.
- Господи! Какая тайна? Сам колобродит и людей с ума сводит. И-и-и, лешаки….
- Простите, - это я сказал без покаяния, а с насмешкой, - коль что не так сделал. Завтра с утра подамся обратно, если лодка цела.
- С дорогою помогу, - сквозь зубы процедил Абузар.
- Это как?
- Навьючим лошадку, и провожу до самого дома, - Абузар сочувственно вздохнул. – А куда ж деваться – хоть и незваный, а всё-таки гость, у которого с головой невпорядке. В Увелке живёшь?
И задумчиво побарабанил пальцами по столу. Я подумал – хочет поговорить дорогой и не стал донимать расспросами, как он меня нашёл
В кухонке стало сумрачно – вечерело. Абузар разжёг висящую над столом керосиновую лампу. Хозяйка убрала со стола и снова накрыла к вечернему чаю. Хозяин прошёлся по дому – что-то потрогал, что-то переставил, грохнул табуреткой, поправил лампадку под иконами, вернулся на кухню, бросив на меня сердитый взгляд.
В моей выстиранной одежде курева не оказалось, и я маялся у открытой двери, занавешенной тюлью – от комаров, должно быть.
- Присаживайся, гость незваный – откушаем, что Бог послал.
- Да только что ели.
- Так говорится. Чаю попьём и ляжем спать – телевизоров нету.
- А жаль – с таким богатством и на свободе – это я съехидничал, вспомнив «Золотого телёнка».
- Грех за столом ругаться, - хозяйка напомнила о себе.
Мне показалось, она ко мне благоволила, жалела – по-русски говоря.
Старые часы в горнице у хозяев показывали шесть утра, когда мы «собратые» и «позавтракамши» вьючились с Абузаром в дорогу. В сарае лежала моя лодка, а в ней все вещи и ружьё. Моряк метался по двору, ни капельки не боясь огромных псов Абузара – уже снюхались. Ну, здравствуй, псина! Схватил его за уши, прижал к груди, а он вырывался, прыгал и пытался лизнуть мне лицо.
Абузар оседлал двух лошадей, третью навьючил моими вещами – избавленной от воздуха и свёрнутой лодкой, сетью, ружьём и боеприпасами. Словом, всем, что было моё.
Абузар, прощаясь, сказал жене:
- Табун у дома пустил – собаки присмотрят, и ты посмотри.

[santehlit]

Она помахала нам вслед рукой.
Абузар, держа вьючную лошадь в поводу, пустился в рысь напрямки – мимо Подгорного (он же Охотник), мимо Каменки, вокруг Южноуральска, через лес, мимо кладбища, прямо в Увелку, на Бугор. И я следом, трясясь в седле. Моряк бежал налегке. Ехали молча.
Когда в виду Южноуральска пересекли Увельку, сели обедать. Вот тут я спросил:
- А как вы меня нашли?
- Собачку благодари. Выла возле твоих вещей, когда я её нашёл. Потом смотрю, верёвка по берегу до самого входа. А там…
- Там я с шишкой на голове.
- Тебя не было – лодка пустая.
- А как же…?
- Тебя я позавчера обнаружил в камышах у берега бездыханным.
- В смысле, без сознания.
Абузар промолчал, сунул в рот яйцо варёное и долго жевал, запивая молоком из бутыли.
- Как же я выбрался из пещеры, без сознания, против течения?
- А у титек две дыры – в одну втекает вода из другой вытекает.
Вот это новость! И у меня опять куча вопросов. Но Абузар замотал тормозок:
- Поехали, время не ждёт.
И до самого моего дома не проронил ни слова.
А я всё-таки ему сказал:
- Вспомнил – если смотреть на луну в полнолуние можно увидеть очертания горбатенького младенца на её теле.
Абузар не ответил, только хмыкнул – к чему это ты? – ах да, с головой непорядок.
Отец уж вернулся из санатория. Маме, кажется, что-то плёл о практике институтской. Отцу, что сказать? Хороша практика на лодке с ружьём. Словом, поначалу растерялся.
Абузар молча на глазах недоумевающих родителей разгрузил мой скарб, кивнул с видом – впредь не попадайся! – сел в седло, в повод две лошади, и в двенадцать копыт зацокал в сторону заходящего солнца. Я и к столу не успел его пригласить. Да и не хотелось. Спаситель хренов! Корчит из себя Хранителя пещеры. Ну, дай срок, доберусь я до твоих сокровищ.
Отец взял ружьё, патронташ, понёс в дом. Я лодку и сеть в сарай. Маме отдал рюкзак с тёплыми вещами. Привязал Моряка. Минут пять постоял у крыльца, собираясь с мыслями – что соврать? Всё рассказать, как есть? И про бандюков? Нужно ли это моим родителям?
Словом, влип по самые уши. Эх, как было хорошо в древние-то времена: стал на колени, повесил голову – тятька, пори, виноват – и никаких расспросов. Да, плохо ещё воспитывают нынешнюю молодёжь!
Отец не ругался и не кричал, не грозил небесными и земными карами. Впрочем, за что? Ведь он ещё ничего не знал. И я рассказал. Да, был на Коелге, в пещере Титичных гор – клад Пугачева искал. Не нашел. Что поделаешь? А Абузар – тамошний житель – помог с обратной дорогой домой. Стройный рассказ получился и убедительный.
Отбрехался. А что ждёт в институте? Да, ясное дело – отчисление: зачёты не сдал, экзаменам не готов. Господи, ещё проблемы! А бандюки? Есть утешение – менты меня, кажется, не искали. Хоть одним горем меньше. Завтра в Челябинск.
В деканате сказали:
- А мы уж хотели документы выслать на домашний адрес по прежней прописке….
Ну, уж дудки! Давайте сюда.
- А может, есть уважительная причина на академ?
К чёрту ваш инженерно-строительный! Забрал документы и уехал домой. Помогал отцу с сенокосом, устроился подработать на консервный завод. Никто меня не трогал.

[Юрий Зеленецкий]

Замечательно!!!

[santehlit]

А с Колькой-то что получилось. Рванул он с вокзала – бежит, за ним гонятся. Навстречу свадьба – лица знакомые: Василий Прокопов брата младшего женит. Ну и, быстренько разобравшись в обстановке, бандюков в кювет уложили, а свата с собой забрали. Повезло.
В июле приехал в ЧПИ – снова сдаваться. Только надо выбрать куда…. Нет счастья в жизни – наугад не хочется. Прошёл все столы, посматривая на конкурс – висели таблички: сколько требуется и сколько подано заявлений. Нашёл недобор. Господи, то что надо! Факультет «Двигатели, приборы, автоматы» - если сокращённо, то «ДПА». Пишу заявление.
- Укажите специальность, - советует за столиком барышня.
Да по фигу. Пусть будет первая – «Двигатели летательных аппаратов». Лишь бы сдать, там разберёмся.
- Когда экзамен-то? Что сдаём?
Дали направление в общежитие. Комната оказалась неплохой – четыре кровати, четыре шкафа и антресоли, четыре тумбочки, четыре стула, стол. Вид из окна – внутренний дворик студенческого городка. Четыре общаги стояли заборами – из окон музыка… Ложись, книгу в зубы и…
Мне показалось, готовая на всё девушка принесла постельное бельё – две белых простыни, наволочку. Её кожа – не кожа, а реклама молодости: нежная, как персик, выращенный в теплице на витаминной подкормке. Мне не хотелось её отпускать. Да и она не торопилась. Стояла, наблюдая, как я застилаю кровать. Потом встрепенулась, подбежала к окну.
- Слышите?
Через двор неслось:
- Захлебнулся детский крик и растаял словно эхо…
В окнах городка один за другим умолкали «музоны». Скоро звучало только одно:
- Шелестит листвой платан над гранитною плитою…
- Что это?
- «Саласпилс», новая песня «Поющих гитар». Песня, которую хочется слушать без конца.
И мы слушали зачарованные – она у окна, я, присев на заправленную кровать.
После минутной паузы за окном вновь разлилась разноцветная ярмарка голосов и мелодий.
- Здорово!
- Рада, что вам понравилось. Если что понадобится, я в комендантской на втором этаже. Меня Наташей зовут.
Мне начала нравиться моя новая жизнь.
Во-первых, если не считать недели в Свердловске, я никогда не жил в общаге. На ИСе её не было – ютился у двоюродной сестры на АМЗ, деля кровать с её сыном, моим двоюродным племянником Пашей. Изредка у Пичуги ночевал, но тоже вдвоём на одном ложе. А теперь у меня целая кровать с чистыми простынями, не считая шкафчика с антресолью, стула и четвертинки стола.
Во-вторых, жизнь в общаге проста, как в буддийском монастыре: шкаф для одежды, тумбочка для личных вещей, никаких излишеств, никакого домашнего мусора, который не нужен, а выкинуть жалко.
В-третьих, общага – это масса народа, есть с кем общаться, а если устанешь, можно закрыться и никого не впускать.
В-четвёртых, чисто, уютно, я бы сказал, комфортно, а где есть балконы, так просто шикарно. Что ещё надо?
В-пятых, вошёл, поевши в столовой, скинул с плеч груз дневных забот, и ты свободен от домашнего рабства, которое хуже ада.

[Юрий Зеленецкий]

Замечательно!!!