Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

[santehlit]

Сообщение от Юрий Зеленецкий

Жду продолжение!

Опять бурлачу. Вода холодная и каменистое дно. Надел кеды – так безопаснее, мало ли чего. Заметил – брести легче, чем грести. И даже когда берега расступались, течение сходило на нет, не садился в лодку - тащил за собою, если позволяла глубина.
Бетонные сваи, бурливый поток – над головою мост. Несутся машины туда-сюда, гулом им вторит вода. А за мостом широкие берега тальник оголил рыбакам. Сидят с удочками, глядят на меня:
- Откуда, приятель, воз?
- С Троицка поднимаюсь.
- И как там нынче клёв?
- Крючки обрывает...
Посидел бы я с вами, ребята, но дело прежде всего. Впереди город и ГРЭС возвышаются, а на реке - мост череповский, за ним плотина. Эту преграду вброд не осилить, веслом не огрести, значит надо складываться и в обход идти.
Притопал к пустынному берегу, вытащил лодку, спустил, свернул, сунул в мешок. Словом, привёл всё походное достояние в исходное состояние. И золоотвалами, забирая влево, по широкой дуге обходил Череповку, намереваясь выйти к началу дамбы, которой кончается плотина. Труд не из скорых – отнесу часть поклажи на полкилометра и возвращаюсь к другой. Моряк охраняет, пока меня нет, а как появлюсь, он срывается с места, мчится вперёд и безошибочно находит оставленные без присмотра вещи.
Пала роса. На ней поскользнувшись, рухнуло солнце за горизонт. Я всё кантуюсь – шибко не хочется ночевать в Долине Остывших Углей.
Ночь непроглядная, на небе ни звёздочки – хмарь затянула его. Свет фонарей на дамбе да ещё огни города мне помогают не сбиться с пути. И в эту минуту земля раскололась, грохот обрушился на неё. Я даже присел, готовясь к худшему, Моряк с визгом кинулся в темноту. Потом запах дыма (пыли?) принёс понимание – ГРЭС продувает котлы. Где-то поблизости столпотворение – плюётся золою труба. Слава Богу, мы в безопасности. Но где же Моряк? Звал его, когда грохот закончился, вслушивался в тишину. Хорош же ты, друг, хозяина бросил – сбежал при первом же шухере.
Придётся остаться и здесь задержаться, чтобы не потерять пса. Собрал всю поклажу, прилёг с надеждой – одумается и придёт.
Волк появился в тумане утреннем – огромный с огромною головой. На гребне холма чуть выше хмари стоял он и слушал звуки окрестности. О, Господи! Где же ружьё? Руками, трясущимися от испуга, извлёк его из чехла. Собрал, два патрона сунул, приклад приставил к плечу…. Ну, где ты, зубастый? Моряк выскакивает из травы.
- Здорово, приятель! Волка видел? А, чёрт побери! Так это был ты. А я чуть было тебя не ухлопал. Ну, раз жив остался, два сухаря держи.
Подкрепившись, спиной к занявшейся заре продолжил муки по перетаскиванию поклажи. На берег водохранилища вышел, когда день разгорелся вовсю. Ночные тучи ветер унёс и разгулял волну. Лодку собрал, накачал, но в плавание не решился, лишь сеть поставил вдоль камышей. К вечеру достал из неё двух налимов и здоровенного карпа, а снасть оставил до утра. Сварил ухи, досыта наелись, спать завалились – благодать!
Я внушал Моряку – слух и зрение, ноги быстрые да клыки тебе даны не для того, чтобы при опасности позорно убегать в кусты. Ведь ты же собака, первый друг человека, и должен биться за хозяина, не щадя себя самого. Пойми же, дурила, вместе мы сила - у меня для обороны тоже кое-что есть.
Моряк стыдливо отводил глаза и поддакивал хвостом.
На утренней заре сеть снял – пять налимов и два карпа запутались в ней. Каждый не меньше килограмма. Такая прорва еды – как сохранить её? Головы скормил собаке, остальное почистил и порезал на куски, в котелок уложил, пересыпав солью. Словом, будет сельдь в маринаде….
Ветер развернулся и от плотины гонит волны на простор водохранилища. Что, брат, не дрейфишь? Вот оно море – покажи, какой ты моряк. Свистать всех наверх! Паруса ставьте! Нет парусов? Фантазии нет. Отец мой однажды на этой камере, подняв в руках целлофан с парниковой грядки, озеро Горькое переплывал.

[Юрий Зеленецкий]

Замечательно!!!

[santehlit]

Со мною нет целлофана. Просто вывел лодку за камыши и отдал во власть стихии – неси нас ветер по нашему пути. Была бы удочка – времени не тратя даром, ловил рыбу на крючки. А сейчас чем заняться? Ну, правильно мыслишь – давай приляжем и поспим.
Чуть покачиваясь и кружась, лодка медленно дрейфовала к далёким берегам. А перед глазами менялись пейзажи – то бор сосновый, то зелёные поля. Приближались холмы и лиственный лес - удалялись трубы ГРЭС.
Прокатившись горизонтом, солнце упало за край земли, послав последнее «прости» золотистым облакам. Померкли краски дневные. Ветер стих, унялись волны - штиль застиг нас в открытом море. Ну что ж, к превратностям судьбы готовы – в котелке солонина, а за бортом вода. Когда ж иссякнут запасы и силы, я тебя съем – учти, Моряк.
Среди ночи, где-то стороной пройдя, вспорола тишину моторная лодка. Волна её катилась к нам долго-долго. И потом ни звука до самого утра. Хотя нет – у борта плескалась рыба, но это стало также привычно, как и ария приблудшего комара.
Чуть утро осветило пушки (трубы ГРЭС) и леса синего макушки, я взялся за весло. Не далеко нас унесло – километров пять придётся упираться.
А ну, Моряк, попробуй солонину - ты не помрёшь, поем и я. Поел? Живой? Теперь давай споём.

Сидели мы на озере вонючем, сидели мы в двенадцатом часу
И прислонясь ко мне своей поганой харей, ты пела ковыряяся в носу…

Горланил какую-то чушь, и голос мой далеко разносился над подёрнутой утренним туманом гладью водохранилища. Сытый Моряк, заразившись настроением, лаял за компанию.

Ты пела так, что выли все собаки, и у соседа обвалился потолок…

Проплывая в виду села Кичигино, вспомнил жуткую историю, рассказанную Серёгой Рысевым на вечерних посиделках в спортивном лагере. Когда-то в революцию кичигинские казаки подло погубили продотряд из Челябинска. Тела двух дюжин человек утопили в этих самых водах. Я ни за что бы не стал здесь купаться.
Берег близится. Вижу несколько рукавов – который из них не залив, а продолжение реки, попробую догадаться. Начал с крайнего методом тыка и точно попал – течением сносит вспять. Всё приехали – бросай весло и в гуж впрягайся. Но решил подождать.
Отошёл в залив, поставил сеть, развёл на берегу костёр. Всю солонину сварил в ожидании щедрого улова. Потом грустил, насытившись, сознавая, что полпути ещё не позади. Что ещё топать мне и топать, лодку волоча за собой. Но цель, как говорится, оправдывает средства. Кто-то ради неё эксплуатирует людей, а я лишь бью свои собственные ноги и напрягаю руки. Зато как легко голове!
Грустил за кампанию закат, разгоревшийся за рекой. Потемнела вода, придвинулись берега, и только небеса ещё прощались с солнцем, радуя глаз белыми, как лебеди, облаками. Засыпала земля, тепло даря. Так было здесь и до меня, и сотни миллионов лет назад – незыблема жизнь Природы. Бездна лет прошла, рушились и возводились города, рождались и умирали люди – а вода текла, точила берега, шлифуя круглую гальку. Однажды встретила меня…. Ну, здравствуй, матушка Увелька! Давай подружимся. Ты мне свои откроешь тайны, а я прославлю тебя на века. Я в мир пришёл, его познать – не злато собирать, а мысли, чтобы понять, кто чем и зачем дышит. Не правда ль, благородна цель? Ради неё храни меня….
Правый берег (а для меня левый – поскольку шёл против течения) возвышался стеною, осыпался обломками камней, и вода перекатывала их на пологий левый. Кусты, где могли, цеплялись за почву. Порою, длинная коса впивалась в реку, как кинжал, сужая берега. Где была глубина, там она спокойно текла, а на мелководье шумели перекаты. И такая радуга красок в скалистых берегах – от ярко красного до сине-голубого. Это расцвечивали минералы – гранит, базальт и что ещё там…. А этот белый – наверное, мрамор. Звучит – река в мраморных берегах!

[Юрий Зеленецкий]

Замечательно!!!

[santehlit]

Голова вертится, глаза восторгая, а ноги идут, и дотащили меня до развилки. Слияние двух рек? А может, остров? Должна быть Кабанка – она впадает где-то тут. Раз она приток правый, то мы идём…. направо – когда идёшь вверх по течению, всё наоборот.
Будто по мановению волшебной палочки берега поменялись – теперь скалы и обрывы справа от меня. Уж не дал ли маху, свернув не туда? Иду в сомнениях, а крутые берега меж тем сошли на нет, расширились, и река обмелела. Дороги след оборвался в воде и начался за нею снова. А вон мужик моет машину, черпая из реки ведром. Подошёл.
- Скажите, где я?
- На Земле.
- Это которая в солнечной системе? А у реки название есть?
- Была Увелькою с утра.
- Пусть ей и остаётся.
Когда за поворотом скрылся брод, решил остановиться. Этот диалог напомнил о еде. Развёл костёр, сварил ухи – съел рыбу, а студень на ужин. Немного отдохнул, надо бы идти, но не могу себя заставить. Покоем дышали тихие берега, и лес берёзовый манил. Пока светло, схожу за грибами. Решил и Моряку приказал:
- Останешься лодку охранять.
Подумал, мало ли чего, и взял ружьё.
Грибов не нашёл, но спугнул утку с гнезда в траве из-под куста. Там восемь голубеньких яиц. Сварил и съел, не терзаясь жалостью, уступил студень Моряку.
Дивный вечер затопил окрестности. Сложил костёр, но не спешил разжигать - смотрел, как гаснут краски дня, как тихо наползает ночь. У ног текла река, неся тепло Урала к далёким берегам седого океана.
Утром всё наоборот – заря, восход, и краски неба пролились на землю. Позавтракал и в путь. Пробовал грести, где получалось движение вперёд, где нет – тащил лодку бечевой.
После обеда (я о времени – не заморачиваться на еду в полдень становилось нормой) показалась Красносёлка. Путешественник без штанов! – то-то будет смеха на берегу. И я, забравшись в лодку, настроился на тяжкий труд – грести упорно против течения, пока не закончится село.
Лодка вертелась и взад сдавала, как необъезженный скакун. Но мало-помалу приноровился – узрел фарватер и сошёл с него. Нырнул под мост – покеда, Красносёлка! Потом только вспомнил, что хотел остановиться, зайти в магазин и хлеба купить - румяного, душистого, с хрустящей корочкой…. м-м-м. Закашлялся, захлебнувшись слюной.
Стал высматривать место для ночлега. Справа снова скалы подступили, слева широколиственный лес. А я всё плыл, прикидывая, где можно сеть поставить. Закат багряный подгонял. Наконец, увидел тихую заводь у острова на слиянии двух рукавов. Сеть поставил и на берег – готовить сучья для костра.
Трава, кусты, кудрявые берёзы – здесь всё умиротворенностью дышало в награду за мои труды. Боже, как я устал за эти дни! Ноги болят, руки ноют, и голод даёт о себе знать. Сухарей уж нет, съел последнего сушёного карася, и если завтра сеть будет пуста, на суку повешусь или с ружьём отправлюсь на большак. Жизнь, спрошу встречного, или хлебная корка …. Боженька, ты милосердный - помоги!
Но Всевышнему не до меня – сеть оказалось пуста. Как назло пропали утки. Я брёл в воде, таща лодку, и взирал на окрестности с одной лишь мыслью – кого-нибудь убить и съесть. Моряк - тому что? – есть еда, трескает, не стесняется, а нет, так лягушку поймает в траве. Терзали мысли – зачем иду, последние силы жгу, надо бы остановиться и чем-нибудь подкрепиться, а я всё иду и иду.
Справа приток в скалистых берегах. Это речушка Сухарыш. А сколько по ней до села? Вверх по Увельке должно быть Подгорное. Что ближе, как угадать? Нет веры в милости божьи, одна лишь надежда на магазин. И если не хватит мне сил, то….

[Юрий Зеленецкий]

Замечательно!!!

[santehlit]

Как пустынна река. Где рыбаки, где туристы с гитарами и отдыхающие у мангала? Такие ландшафты зря пропадают – я бы отсюда не уходил. И не уйду, наверное - мне обелиск посмертно поставят вон на той горе. Подпишут «Исследователю рек А.Е. Агаркову». Пройдут пионеры – салют Анатолию! Проплывёт пароход….
Проплыл немного – отдохнули ноги. И снова скалы сжимают русло - ускоряют течение, гонят из лодки. Скорей бы уж ночь – лёг, не раздумывая, вдруг не проснусь – станет легко….
За извилиной показалось село. Ну, слава те, Господи! Спасение моё!
День к закату клонится - теперь бы успеть в магазин.
Лодку затащил в кусты. Моряку наказал:
- Сиди и жди. Ни шагу в сторону. Вернусь – накормлю.
Налегке, взобравшись на кручу, топаю в село и магазин.
Ну, здравствуй, Охотник, здравствуй Подгорное! Не узнаёшь? Мы ж знакомы давно. Я даже знаю, в каком из домиков твой невзрачный магазин. Но время к вечеру, лавка на клюшке. Ну, блин, совсем кранты!
Стучусь в избу соседнюю:
- Простите, не скажите, где проживает продавец?
Женщина вышла босая, в переднике:
- Ну, я продавец.
- Мы там, - махнул на реку рукой, - без хлеба сидим.
- Кто это «мы»?
- Туристы увельские.
- Черти вас носят! К магазину идите – щас отопру.
Купил три булки ароматного хлеба, палку варёной колбасы.
- Круп не хотите?
Покачал головою.
- Идёмте ко мне – картошки дам: всё одно выбрасывать. Её целый погреб, а скоро уж новая подойдёт.
Три ведра насыпала в крапивный мешок.
- Туристы, - усмехнулась по-доброму. – Мешок возверните.
- Завтра принесу.
За околицу вышел, сел на мешок и зубами вгрызся в хлеб и колбасу. Руки трясутся, селезёнка ёкает: голод не тётка – припрёт, зарычишь.
Вернулся к лодке, Моряку дал хлеба, кусочек отрезал колбасы. И верный мой спутник ума лишился – скулил и прыгал, на задних лапах ходил, выпрашивая ещё. Потом попытался стащить. Ну, так и быть, к чему хранить – вдвоём умяли всю палку за вечер. Развёл костёр, испёк картошки. Что, брат, не хочешь? А я пожую.
Утром, умывшись, сходил в село. Мешок вернул, сигарет купил, и денег тю-тю.
Остался на день, решив потемну пройти село. Иван-чай заварил. Спал, ел хлеб с варёной картошкой – словом, набирался сил.
Охотник-Подгорное миновал ночью и шёл до утра, пока не кончились обрывистые берега. Когда течение успокоилось, и можно было грести, сел позавтракать в тихой заводи. Можно было сеть поставить, но надо идти. Последний рывок – за селом Коелга Коелга-речка. Конец бесконечного маршрута – начало пути неведомо куда.
К Коелге подошёл во второй половине дня. Место нашёл, где сеть поставить. Спрятал поклажу, выставил стражу. Пошёл на разведку. Село небольшое, церковь на взгорке, а вон мраморный комбинат. Нашёл место, где встречаются реки. Ориентиры прикинул, чтоб ночью мимо не прошагать. Но течение спокойное, и я грёб веслом, минуя село. Вот мой поворот направо в Коелгу. Прощай, Увелька, даст Бог, увидимся.
Собаки облаяли с берега нас. Тише, Моряк, нашёл с кем связаться – для того ли мы плыли сюда. Сколько энергии зря пропадает - надо постромку придумать тебе. Будешь лодку тащить, а я управлять.

[Юрий Зеленецкий]

Замечательно!!!

[santehlit]

Под мост нырнули, брод протопали, снова плывём – село позади. Берега невысокие, течение плавное – грести не в напряг. Сколько отсюда до места искомого? Деньга говорил тридцать километров – значит, ещё два дня пути.
Наверное, мышцы мои привыкли к тяжёлому труду – ночь иссякла, день разгорелся, а я всё гребу. И на закате багряного солнца вдали замаячили женские груди – те, что желаннее нет для меня.
Место выбрал для ночлега, сеть поставил, развёл костёр. Поел, закурил и начал думать, как дальше поступить. Попроситься в работники к Абузару, разнюхать всё, а потом решить, стоит ли в эту пещеру спускаться. Или не стоит? Однако, есть подозрение, что Абузар – хранитель пещеры Титичных гор. Он сам говорил - его предки оттуда. А ещё про пугачёвский клад. Может быть, врал всё тогда безбожно - и про учёных со стариком. А если не врёт? Тогда он мне не помощник – скорее наоборот.
Абузар. Что за тип? Живёт на отшибе с Лукерьей своей – ни света, ни телевизора, даже к транзистору нет батарей. Сила привычки? Или какая-то необходимость держит его у подножья двух гор?
Пещера. Сколько легенд вокруг неё! Наскальные фрески, клад Пугачёва, а теперь ещё вход или выход в неведомый мир. Может, не зря её затопило – Природа скрывает тайны свои. Может, не стоит туда соваться?
Страх. Он присутствует - как без него? Страх неизвестности. Страх опасности. Страх найти золото Пугачёва – а дальше-то что?
Не спеша надо во всём разобраться, не бухаться в омут с головой.
К чему Абузар? Мне помощник не нужен – зря что ли лодку сюда тащил.
Пещера? Заглянем – меня не убудет. Что-то не хочется верить в чертей.
Кое-как себя успокоив, уснул, а на рассвете позавтракал и в путь. Грёб до того места, где берег захватили тальники. Стоп - дальше на левом будет заимка и горы Титичные за ней. Причалил к правому, чтобы снова свернуться и пешком продолжить путь. Поклажи стало как будто больше – ах, да, картошки добавилось два ведра. И ведь не бросишь – голод не тётка. В путь собрался и Моряку:
- Пойдём, брат, вместе – нынче охрана нужна самому.
Марш-бросок получился – вышел противнику в самый тыл. На берегу прогалина, течение не быстрое, а за поворотом шумит перекат. И вот она, гора-титька, закрывшая горизонт. День клонится к вечеру, но мне не до отдыха – спрятал поклажу и в путь за другой.
Ночью заканчивал путь бездорожьем, спотыкаясь о каждую кочку, но фонарика не доставал, сохраняя инкогнито. Слава Богу, светила луна - хоть и не полная, но уже и не месяц, благословивший начало пути. И ещё Тебе слава, что экономил дожди. Лучше в реке искупаться, запнувшись, чем мокнуть где-нибудь под кустом.
Всё, вещи на месте, ночь на исходе - можно спокойно лечь и уснуть. Но вдруг померещилось что-то, и вспомнилось…. Ужбинское плато. Мистики только сейчас не хватает – умом понимаю, что всё это чушь, но близость пещеры угнетает и не даёт уснуть. Помнится, здесь рычали чудовища и раздавался топот копыт. Вот и сегодня что-то мерещится в звуках бурлящей воды.
Рассвет пришёл, я и глаз не сомкнул. Собрал лодку, накачал тихонько, стараясь не шуметь. Но прежде, чем спуститься на ней к перекату, решил ещё раз всё осмотреть. Пробрался через тальниковые дебри, залез в воду, раздвинул ветви – пещера напротив. В отвесной стене высокой горы зияла дыра – вода утекала туда. Прав был Деньга, а впрочем, я и не спорил тогда. Быть откровенным – побоялся, что сил мне не хватит по канату обратно взобраться, и не стал спускаться. А теперь заглядывал в каменную нору, как в волчью пасть – что ты скрываешь в своей темноте? Людей глотаешь и запиваешь водой из реки?
Впрочем, в сторону лирику, займёмся прозой. Вход пройти можно прямо на лодке, головы не склонив. Что там дальше, покажет дальше. А вот подход…. По всей ширине реки перекаты – течением быстрым лодку вынесет на острые камни и мигом порвёт. Путь один – прижимаясь к скале, спускаться в лодке на шкерте. Об этом я думал, готовясь в дорогу – «кошку» прихватил с длинной верёвкой. Её там метров…. Должно хватить, если поближе зацепить.

[Юрий Зеленецкий]

Замечательно!!!