- Здравствуй, - сказал.
- Привет, - ответила она и отвернулась.
Потом села с Шуриком за одну парту, и я понял, что потерял её.
Классика жанра учит - за любовь надо бороться. Я терпел две перемены, а на третьей взял Шумака двумя пальцами за отворот пиджака:
- Пойдем, поговорим.
- Пойдём.
Не скажу, что он ни грамма не боялся - тоска в глазах выдавала его смятение, но он держался.
- Что у тебя с Ниной? – спрашиваю.
Он был выше и крупней меня. Начни с ним поединок, я не смог бы предсказать его исход. Но я был местным, и у меня был статус. Мне не обязательно махать кулаками, чтобы испортить ему жизнь – достаточно шепнуть пару слов увельским хулиганам, и они с большим для себя удовольствием лишили бы парня не только карманных денег, но и тех припасов, привезённых им из дома для недельного существования. Они могли его так прижать, что поставили бы под сомнение честолюбивые мечты получить аттестат о среднем образовании. Он это знал и, изо всех сил сохраняя твёрдость духа, смотрел в мои глаза.
- Тебе-то что?
- Да так, ничего, счастья пожелать хотел.
Всё, борьбу за Нину я проиграл. Смотрел на неё на уроках и томился вдруг нахлынувшими чувствами - оказывается, я её очень сильно люблю. Так люблю, что сама жизнь без неё стала не в радость. Весь сентябрь я страдал. Потом….
Потом пришло новое увлечение.
О наших суровых нравах в классе я уже рассказывал. Девушкам не иметь своего парня было ни только не престижно, но и опасно - бесхозных тискали каждый день, тискали все, кому не лень. И девчонки, кому противны были похотливые руки и сопливые губы, пускались на всякие ухищрения, чтобы их избежать.
На самой первой школьной линейке ещё в девятом классе ко мне подошла высокая девушка в очках.
- Ты - Толя Агарков? Я буду учиться в вашем классе, и сидеть с тобой за одной партой.
Девушку звали Валя. Она была отличницей. Причём этот статус давался ей ценой невероятных усилий. У нас имелась своя отличница – Надя, но у этой хоть какие-то проблески способностей присутствовали. Валя была стопроцентной зубрилкой. Каждая минута пребывания в школе посвящена была одной цели – получить пятёрку по предмету. Она пожелала сидеть со мной, так как наслышана была о моих математических дарованиях. Она ненавидела перемены – когда класс покидал преподаватель, и вступали в силу суровые законы школьной действительности. Валя засыпала меня вопросами, и пока я трудился над их ответами, она пристраивала голову на моё плечо, или руку на мою спину, или тёрлась бедром о мою коленку. Другими словами – демонстрировала всем какую-то существующую между нами близость. Но какая близость - друзья мои! – она на голову выше меня.
Светка, которая наша, а не пришлая, подходила на переменах и пристраивала мне на плечо свой роскошный бюст. Они даже поспорили с Валей за место рядом, и та великодушно уступила меня, но только на химию - Света мечтала поступить в медицинский институт, и этот предмет был определяющим.
Третьей девушкой искавшей моего покровительства была Надя- отличница. Вообще-то у неё были очень хулиганистые двоюродные братья. Но самый младший – Пеня – прошедшим летом благополучно утонул по пьянке, так и не научившись плавать, а старшие были слишком взрослые, чтобы ходить в школу, разруливать проблемы сестры. Надя по окончании уроков бесцеремонно ставила передо мною свой большой портфель:
- Проводишь?
И я безропотно волок его до её дома. Впрочем, нам было по пути.

Замечательно!!!

Вот этих трёх девушек оберегал мой авторитет от похотливых рук одноклассников.
Однажды любители женской плоти, набравшись храбрости от спиртного, вызвали меня за школьный туалет для собеседования.
- Слышь, не много ли тебе трёх сразу баб?
- В самый раз, - говорю. - А что, есть проблемы по теме?
Никто не был себе врагом. Впрочем, бесхозных девочек вполне хватало.
Как видите, недостатка в девушках я не испытывал - не было только той, единственной, от вида и голоса которой, сладко должно было таять сердце. Нина могла бы стать, но я проморгал её и теперь страдал, глядя, как улыбается она Шурику, каким счастьем сияют её глаза. Весь сентябрь страдал, а потом….
Валя, соседка по парте, рассказала мне вчерашний эпизод. Пьяный мужик привязался к ним с подружкой на остановке - который час да куда едите?
- Оля его отшила. (Оля – это подружка Валина, девушка из параллельного класса.) Мужик разобиделся и говорит: «Язык у тебя острый, а ноги кривые – никто замуж не возьмёт. Вот у подружки твоей ножки что надо».
Валя закончила рассказ и опустила руки под парту. Чуть-чуть приподняла подол школьного платья, демонстрируя «ножки что надо». Они были худыми, длинными и прямыми, как у школьного циркуля.
Был такой случай. Контрольную работу писали по математике. Валя что-то суетится, а я заметил грязь у неё над коленкой. Подол тихонечко приподнимаю – мама дорогая! – у неё бедра до самых трусиков формулами исписаны. Она палец к губам прижимает – тс-с-с…. Мол, надо – списывай, только, чтоб математичка не засекла.
Так вот, задрал я тогда Вале подол до трусиков, и никаких чувств от её голых ног не испытал, одно только удивление – надо же так «пятёрки» любить, чтобы себя измалевать. А на подружку-кривоножку захотелось взглянуть.
Снова отвлекусь, чтобы быть понятым, как это можно учиться в параллельных классах и не знать друг друга. Дело в том, что год моего рождения был очень урожайным на детей из, так называемых, благополучных семей. Или очень благополучных – свою-то я не считал плохой и очень любил родителей. Когда эти ребятишки пошли в школу, набрался их целый класс – сынков и дочек начальников, директоров, заведующих. На худой конец – простых учителей. Представляете – целый класс образцово-показательных детей, тщательно отфильтрованных, подобранных один к одному. Они так и учились на четвёрки и пятёрки, радуя родителей и педагогов. Мы что, мы ненавидели их, конечно, презирали и гоняли при первой возможности. Переходя из класса в класс, мы теряли боевых товарищей – двоечников и хулиганов. Наши выпускники пополняли колонии (Юрка Синицын) и тюрьмы (Смага). А их – коллег наших из параллельного класса - фотомордочки желтели от времени на школьной доске почёта.
Этот дифференцированный подход к ученикам по социальному статусу их родителей разлучил подруг. У Оли папа был завотделением в районной больнице, а Валя, хоть и была круглой отличницей, имела простенького папу, который воспитывал двух дочерей в отсутствии мамы. Наверное, и дружба их дала трещину – иначе, зачем Вале рассуждать о кривизне ног своей подруги.
Заинтригованный, пошёл на перемене взглянуть – так ли страшен чёрт, как его малюют. Валя, как на заказ, с подружкой под ручку туда-сюда, сюда-туда. Я смотрю во все глаза, и не вижу ничего такого, что можно было бы покритиковать. Никакой кривизны в Олиных ногах не обнаружил – ножки как ножки, спортивные, фигуристые. Лодыжки тонкие, коленки круглые, а на бёдрах мускулы играют. Юбочка короткая – у меня аж дух перехватило: а девчонка-то что надо! Губки бантиком, на щёчках ямочки и в глазах бесята. Да и ростом она мне подстать. Вспомнил - об этой девушке уже думал однажды.
Дело было на Еланчике. Сидели ночью мы с девочкой Таней костровыми. Кавалер её, Юрка Мокров, покрутился немного и в палатку нырнул спать. Таня в рассказы ударилась, про эту самую Олю, которая Юрке проходу не даёт.
- Свидание ему назначила. Юра говорит: «приду». Она ждёт-пождёт, а мы с ним в это время на лавочке возле моего дома целуемся. Дура, правда?

Я так не считал. Юрка в этой истории смотрелся неприглядно, да и Тане стоило подумать – обманул одну, обманет и другую. Каждый верит в исключительность свою, но, увы, не каждому она даётся.
Прозвенел звонок, и дивное видение упорхнуло на урок. Я к Вале с расспросами:
- У неё парень есть?
- Увлёкся? Хочешь – сведу?
В каждой женщине дремлет сваха, и моя соседка по парте не была исключением. На следующей перемене она пошла на рекогносцировку и вернулась с неутешительной информацией.
- Оля не хочет с тобой встречаться - ей Юрка Мокров нравится.
Для меня это не было новостью.
- У Юрки есть подружка.
Валя:
- Вот она и страдает. Но ты не отчаивайся – что-нибудь придумаем. Сегодня после общешкольного комсомольского собрания проводи меня домой – мы вместе будем.
Вместе, в смысле, с Ольгой. Ну, что ж, попытка не пытка.
- Хорошо, - говорю. – Провожу.
Только до собрания был ещё футбол на первенство школы между старшими классами, потом комсомольское бюро, членом которого я был (уж и не помню, как это случилось). Ну, а потом собрание, скорее диспут на тему: «Что такое счастье?». Мнений – не переслушать. Каждый хочет выступить, заявить о своём понимании человеческого счастья. Учителя пытаются внушить, что счастье – это исполненный долг. А ученики горячатся – каждый, мол, счастлив по-своему. За окнами уже стемнело, а мы не можем решение выработать. Наконец, договорились – обдумать всё хорошенько, ещё раз собраться и обсудить вопрос снова.
Я в двери кинулся, чтоб девчонок перехватить у входа, а меня историчка за рукав:
- Ну, Агарков, ну, Анатолий – от кого-кого, от тебя не ожидала. «Счастье может быть только семейным». Сам выдумал или где прочёл? А Павка Корчагин, а молодогвардейцы, отдавшие жизнь за нашу с тобой свободу - разве они несчастны? Их знает вся страна.
- Чтобы меня в холодный шурф шахты? Да Боже упаси! И славы никакой не надо.
- Это частности. Служение народу и даже смерть за благо его – вот истинное счастье.
- Ну, Лидия Васильевна, тогда считайте меня глубоко несчастным человеком.
- Всегда в тебе это подозревала, а теперь окончательно убедилась. Ну, получишь ты у меня оценку в аттестат.
- Вот, уже угрозы начались, а соврал бы – обошлось. Кого же вы из нас воспитываете?
Короче, девчонок я проморгал. Выскочил на школьный двор – туда-сюда – их нет. Бегом вдогонку. А голод даёт себя знать – с утра маковой росинки во рту не было. По дороге общественная баня, там буфет, а у меня мелочь в кармане. Заскочил, купил рыбку из теста печёную, жую. В толпе пьющих пиво мужиков Вовка Грицай с одним типом разборки учинили.
- Толян! Подь сюды.
В руках початая бутылка водки, к которой они прикладываются по очереди.
Мне протягивает:
- Будешь?
- Давай.
Сделал два-три глотка, рыбкой закусываю. А разговор их дальше течёт.
Мужик:
- Тебе тогда просто повезло - пьян я был. А кабы нет – кувыркался б ты в пыли.
Грицай:
- Чего впустую базарить, счас допьём, выйдем и посмотрим, кто будет кувыркаться.

Замечательно!!!

Жду продолжение!

- А это видел? – мужик достал финку, нажал кнопку, и её жало, вынырнув из рукоятки, нацелилось Вовчику в живот.
- Дай сюда, - я схватил финку за лезвие.
Мужик глазами меня сверлит:
- Уйди.
Грицай:
- Не лезь, Толян, это наши разборки.
- Отдай, говорю, - я сжал лезвие изо всех сил и вырвал финку из его лап. – Покурите, ребята, я сейчас.
Мне захотелось догнать-таки Олю, рассказать ей о своих вдруг вспыхнувших чувствах, ну, а если, кто-нибудь станет на моём пути…. Короче, хмель оседлал меня и погнал вдогонку за девчонками.
Мужик рванулся было за мной, но Грицай удержал его за плечо:
- Стоять! Если Толяха сказал, сейчас вернусь – так оно и будет.
Я примчался к Олиному дому – окна её квартиры были темны, но светились Валины окна, и калитка ворот, и входная дверь оказались незапертыми. Я вошёл - девушки пили чай и удивлённо уставились на меня.
- Чаю хочешь? – предложила Валя.
- Мне бы руки помыть.
Я достал длань из кармана куртки - на пол с глухим стуком упала финка, кровь хлынула потоком. Девчонки заахали, засуетились, промыли, перевязали мою рану.
Оля:
- Где это ты так?
Хмель ещё гулял в крови, и я подумал, если ни сейчас, то никогда уже не произнесу эти слова:
- Жить без тебя не могу.
- Вот счастье-то привалило, - сказала она, и это не звучало как «да».
Понемногу начал трезветь. Пил чай, слушал щебет девичий и приходил к пониманию, что наскок не удался - крепость оказалась неприступной.
Классика жанра советовала в таких случаях переходить к осаде. И она началась.
Несколько раз предлагал проводить её домой после школы. Ответы не отличались разнообразием - не стоит. Ну, не стоит, так не стоит. Я страдал и ждал подарка от судьбы – такой возможности, когда без меня она совершенно не смогла бы обойтись. Подумывал, какой бы подвиг совершить в её честь.
Однажды перекидывались в школьном дворе снежками, и надо же – один прилетел ей прямо в глаз. Синяк разлился. Оля всплакнула.
Я отвёл виновника инцидента в сторону:
- У тебя есть только три урока и две перемены, чтобы загладить свою вину – иначе я тебя убью.
Он учился в параллельном классе и был «сынком», но знал, что я не шучу, что угроза, мною произнесённая, была вполне реальна, и если не сегодня, то уже с завтрашнего дня за ним начнут охоту все хулиганы Увелки, и жизнь его станет дешевле пятака. Он это знал, и стремглав бросился с извинениями.
Потом примчался ко мне:
- Я извинился.
- Да дело не в том, извинился ли ты, дело в том – простили ли тебя.
Потом пришла делегация из параллельного класса:
- Оля его простила.
- Я как об этом узнаю? – пожал плечами.
После уроков на школьном дворе ждала возлюбленная.
- Проводишь? – подала мне свой портфель.
Я был на седьмом небе от счастья. И на следующий день первым подал руку неудачному метателю снежков. Однако счастье моё на том и закончилось. Когда я снова подошёл к Оле с намерением проводить её домой, прозвучало:

Замечательно!!!

- Не стоит.
Потом был Новый год.
Мы отметили с друзьями где-то чем-то, подцепили девиц, но меня неудержимо влекло к её дому. С Гошкой Балуйчиком мы барражировали ночными улицами, прихлёбывая водку из горлышка, с каждым кругом приближаясь к заветной двухэтажке. Водка кончилась, надо было возвращаться к кинутому застолью, и тут мы встретили Лену, младшую сестру моей соседки по парте. Она была в курсе моих сердечных дел - удивилась:
- А ты что не пришёл? У нас все ваши собрались, и Оля тоже.
- Кто-то бы меня пригласил, - ответствовал мрачно.
- Они сейчас гулять ушли, а вы есть хотите? Выпить?
- Выпить не откажемся, - подал голос Гошка.
Она вынесла из дома бутерброды с сыром и вино в плетёной бутылке. Лена сама пила его с нами из горлышка. Пошли искать загулявшую компанию. Гошка цапнул девушку под руку, а она захмелела и меня всё тормошит:
- Бедненький.
Один раз даже поцеловала в щёку. Хорошая она девчонка, только высокая очень и мне не пара. Гуляли долго - вино замёрзло в бутыли, замёрзли и мы. Проводили Лену домой, а одноклассников моих так и не встретили. И Олю тоже.
Однако этот вечер не прошёл бесследно, и долго был на языках школьных сплетников. Говорили, что девчонки на нём перепились и позволили лишнего - как будто, голыми плясали на столе, и спать легли с мальчишками.
Я смотрел на Олю, и болью слезились мои глаза – неужто?
Потом одноклассник Витька Извеков, тоже участник той памятной вечеринки, стал хвастать, что у него есть фотография голой Оли. Этого я уже стерпеть не мог.
- Покажи, - подхожу.
Он сунул руку в грудной карман пиджака, а потом будто прочёл что-то в моих глазах и кинулся бежать. Не далеко успел - я поставил ему подножку, а когда он поднялся, ударил его с левой, а потом правой. Он кувыркнулся через парту, полежал немного, сморкаясь кровью, потом собрал книжки и ушёл домой. Но для меня это не исчерпало инцидент - тем же вечером нагрянул к нему в гости. Он не сказал матери, кто наградил его фингалом, и она, открыв дверь, впустила меня. Я был зол и нагл - снял ботинки, выбрался из куртки и прошёл в Витькину комнату.
- Покажи.
Руки его тряслись.
- Толян, это фотомонтаж. Поверь - монтаж.
Он положил фотографию на стол. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в его правоте. Головка было Олина, а тело очень крупной и взрослой женщины - у неё груди висели до пупа, и живот расплывался в стороны.
- Порви, - сказал я. – Ещё есть?
Витька замотал головой.
- Давай так – ты закроешь рот и никогда больше не вспомнишь о новогоднем вечере.
- Договорились, - он протянул мне руку, и я с чувством её пожал.
Вечеринка эта злополучная несколько остудила мои чувства - я так и сказал об этом Вале:
- Жена Цезаря выше подозрений, но сначала надо ею стать.
Что-то всё-таки произошло в тот злополучный вечер, иначе, зачем Вале прятать от меня глаза.
Я больше не предлагал Оле услуг носильщика и провожатого, не пожирал её глазами на переменах. Она сама подошла ко мне с просьбой.
- Толик, ты не мог бы избавить меня от одного мужика – прохода не даёт.
- Что за мужик?

Замечательно!!!